Описание: М. Н. Щелкунов «История, техника, искусство книгопечатания» 1926 г. и В. И. Анисимов «Графические искусства и репродукция» 1924 г. salmoose.livejournal.com/20845.html Владимир Ильич Анисимов (1870—1932) первоначальное образование получил дома, с 1880 по 1884 обучался в частном пансионе госпожи Штегман, а в 1885 г. поступил в качестве ученика в типографию Бенке. По ходу обучения в типографии, он также, с 1886 по 1888 посещал школу печатного дела. В 1890 г. он закончил курс обучения у Бенке, после чего работал в нескольких типографиях. На конкурсе наборщиков, проходившем на Первой Всероссийской выставке печатного дела в 1895 г. он получил первую премию (25 рублей и серебряный жетон). К этому времени он работал помощником фактора в типографии И. Н. Кушнерева и Ко. После Октябрьской революции Анисимов стал «спецом» — беспартийным специалистом. Он был комиссаром бывшей типографии «Товарищества Р. Голике и А. Вильборг». Бывшие владельцы в 1918 г. эмигрировали в Германию и национализированная типография получила вначале название 15-й государственной, а с 1922 г. — типографии им. И. Федорова. Кроме того, Анисимов занимал пост председателя секции графических искусств Союза мастеров и техников. Писать книги по специальности он начал еще до революции: в 1916 г., например, вышел « Перечень частей типографской скоропечатной машины нормальной конструкции». В двадцатые годы за авторством Анисмова вышел целый ряд книг: «Краткий очерк развития письменности и типографского искусства в России» (1920 г.), «Книжный переплет» (1922 г.), «Основы книжного набора» (1922 г.), «Гравирование цветных офортов и эстампов» (1922 г.), «Основы и рисование печатного шрифта» (1922 г.), «Стереотипное дело» (1922 г.), «Спускание форм, определение и установка формата» (1923 г.), «Типографская печать и материалы печатного дела» (1924 г.), «Графические искусства и репродукция» (1924 г.). Часто они удостаивались разгромных рецензий на страницах журнала «Печать и революция» — в частности, за то, что некоторые из этих книг являлись просто переводами зарубежных источников, которые Анисимов издавал под своей фамилией. Тем не менее, известный книговед А. А. Сидоров говорил о нем: «Имя В. И. Анисимова давно и заслуженно известно. В связи с маркой «15-й Государственной типографии» оно является на изданиях Петербурга последней печатью безукоризненности типографских достоинств книги». Михаил Ильич Щелкунов (1884—1938) родился в с. Николаевка Бакинской губернии. До революции был типографским рабочим, высшего специального образования не получил. Тем не менее, много занимался самообразованием и стал видным специалистом книгоиздательского дела (отдельные источники утверждают, что он родился в г. Одесса и закончил Новороссийский (Одесский) университет). В 1919 г. он становится заведующим технической частью Госиздата. В 1920 г., после того как петроградская Книжная палата прекратила свою работу, Щелкунов становится одним из создателей Российской центральной книжной палаты. С августа 1920 г. он становится товарищем (заместителем) первого директора Российской книжной палаты Б. С. Боднарского. В 1922—1924 гг. М. И. Щелкунов был членом Комиссии по изучению искусства книги при Госиздате, в эти же годы он читал курс истории и техники книгопечатания в Государственном институте журналистики. Также он был одним из создателей Музея Книги, который открылся как «большая постоянная выставка книжного искусства» (18 марта 1923 г.) при Государственном Румянцевском музее (впоследствии — Государственная библиотека им. В. И. Ленина). Его лекции легли в основу его первой книги «Искусство книгопечатания в его историческом развитии» (М., 1923). Книга эта получила премию Центральной комиссии по улучшению быта ученых. Через три года, в 1926 г., Щелкунов выпускает ее преработанную и дополненную версию — «История, техника, искусство книгопечатания». В тридцатых годах Щелкунов пишет статьи о необходимости внедрения метрической системы в полиграфию, а также принимает участие в создании первого советского газетного наборного шрифта (в 1936 г.). Паустовский вспоминал о нем так: «Каждый вечер в кафе входил, протирая запотевшие выпуклые очки и натыкаясь сослепу на столики, известный московский книголюб журналист Щелкунов. Он притаскивал с собой тяжеленные пачки пыльных книг, связанные обрывками телефонного провода. Щелкунов снимал старомодное пальто с вытертым бархатным воротником, осторожно вешал его на гвоздь, и тотчас кафе наполнялось отчаянным кошачьим писком. Щелкунов подбирал на улицах брошенных котят, рассовывал их по карманам пальто, ходил с ними по городу и только поздним вечером притаскивал голодных котят домой и сдавал с рук на руки своей жене. Щелкунов был похож на земского доктора. Всегда мокрая его бородка была всклокочена, а пиджак висел мешком под тяжестью карманов, набитых книгами и рукописями. Тогда еще не было автоматических ручек, и Щелкунов носил в кармане чернильницу «Ванька-встанька» и несколько гусиных перьев. Карандашом он писать не мог, и, кажется, один только я понимал его и не посмеивался над этим его свойством и над гусиными перьями. Все написанное карандашом всегда казалось мне небрежным и недоделанным. Я считал, что четкая мысль требует четкого написания. Если бы можно, то я писал бы только китайской тушью на плотной бумаге. Щелкунов садился за столик, тщательно очинял гусиное перо лезвием бритвы и начинал, посапывая, писать заметки почерком, похожим на допетровскую вязь. Писал он о ценных книгах, находках знаменитых картин, выставках, библиографических новостях и о всяческих раритетах. С раннего утра он выходил на добычу за книгами и новостями, и его можно было встретить в самых неожиданных местах Москвы. В его памятной книжке было записано множество адресов божьих старушек, бывших приказчиков книжных магазинов, переплетчиков, скупщиков краденого и книгонош. Это были поставщики книг. Жили они преимущественно на окраинах — в Измайлове, Черкизове, Котлах, за Пресней. И Щелкунов объезжал их где мощно на трамвае, но большей частью обходил пешком. У него было какое-то шестое чувство книги. Он долго и осторожно петлял по следу за редкой книгой, как охотничья собака за дичью. Он был не единственным книголюбом в Москве. Зная его свойство безошибочно отыскивать редкости, остальные книголюбы и букинисты зорко следили за ним и не раз пытались перехватить его добычу. Поэтому Щелкунову приходилось постоянно путать следы и сбивать с толку преследователей. Это азартное занятие выработало у него черты конспиратора. Может быть, поэтому он и говорил обо всем придушенным шепотом, подозрительно поблескивая узкими татарскими глазами. — Похоже, — вполголоса говорил он за столиком, заставляя собеседника вплотную придвинуться к себе, — что на днях я найду тайник, где спрятана библиотека Ивана Грозного. Только, избави бог, чтобы не узнал Луначарский. Онемейте! Если кто-нибудь приносил Щелкунову для оценки редкую книгу, он перелистывал ее, даже как будто принюхивался к ней, потом криво усмехался и говорил: — Широко известное издание. Можете купить в любой день на развале под Китайгородской стеной. Вы просто обмишурились. Мне вас жаль. Но, в общем, могу обменять эту книжицу на первое издание «Пестрых рассказов» Чехонте. Хотите? Как так не хотите?! Через год пожалеете. Ну, ладно! Даю тогда итальянское издание Марко Поло. Завтра получите. При этом Щелкунов, не дожидаясь согласия наивного владельца, прятал редкую книжицу в пухлый портфель, защелкивал замок и озирался, норовя поскорее удрать. На моей памяти не было случая, чтобы какому-нибудь простаку удалось вырвать обратно книгу, потонувшую в портфеле Щелкунова. Не помогали даже скандалы. При первых же признаках скандала Щелкунов молча одевался и, тяжело ступая, нагнув голову, как бык, уходил из кафе. Никакая сила не могла остановить его. При этом он упорно молчал, тяжело сопел и был глух даже к самым страшным оскорблениям». В конце тридцатых он был арестован, умер в лагере. Подводя итог, можно привести высказывание о нем того же Сидорова: «Ему грозила опасность впасть в вульгарный материализм.— и вместе с тем и его фигура в историографии науки о книге не должна быть забыта. М. И. Щелкунов книгу и книжное дело любил, уважал, производство ее знал как практик и как добросовестный изучатель достаточно обильной литературы, пользовавшийся советами лучшего в Москве знатока и историка западной книги Н. П. Киселева. Два издания в сущности одного и того же труда М. И. Щелкунова рассматривают историю книги посильно добросовестно, если и кратко; они дают для своего времени новую и хорошую картину полиграфической производственно-технической грани книгопечатных процессов прошлого и настоящего. Был М. И. Щелкунов определенно «западником». […] Приняв самое понятие «искусство книги», М. И. Щелкунов приводил его к гигиене чтения, стремился заменить роль художника-новатора советами окулистов и большую свою работу 1926 г. закончил перечнем множества «правил», которыми бы связал все возможности творчества «делателя книги» (это термин, как ведомо, восходит к Ивану Федорову) по рукам и по ногам. И вместе с тем книги М. И. Щелкунова были в свое время полезны. В его взглядах при наличии немалого числа наивностей было видно искреннее желание освоения марксизма и применения его к истории и теоретическому осмыслению книги». В общем, сегодня интересны эти книги будут, конечно, далеко не всем. Но кому все-таки интересно, дают тут и тут. Раньше доставка была только по почте на дисках, теперь, вроде, можно скачать через интернет.
Tags:
Поиск и фотоизображения предоставлены компанией Flickr с помощью сервиса Flickr API согласно Правилам пользования сайтом Flick.com и его сервисами. Графические изображения являются публичными, размещёнными их авторами в свободный доступ (Public) и физически расположены на серверах Flickr. Все права на фотографии принадлежат их авторам согласно пользовательскому соглашению сервиса Flickr.com и охраняются законами, регулирующими авторские права.
