Шрам не искал тепла. Люди для него были угрозой, их шаги — сигналом к бегству. Он прятался в тени автобуса, где ветер не так кусал бока, и выжидал. Днём он рыскал по стоянке, вынюхивая объедки в мусорных кучах: корку хлеба, рыбью голову, редкую кость, брошенную кем-то из охранников. Ночью, когда промзона замирала, он ловил крыс. Их писк, их быстрые лапки, их отчаянный бег — всё это было игрой, в которой Шрам всегда побеждал. Он хватал добычу зубами, встряхивал, пока хруст костей не раздавался в тишине, и жадно глотал, не чувствуя вкуса. Это была не еда, а необходимость. Жизнь для Шрама сводилась к одному: выжить ещё один день.
